Месть на все времена [сборник] - Николай Иванович Леонов

– Не слишком ли долго придётся ждать? – с сомнением произнес Гуров. – В условиях мирного времени, при отсутствии явных признаков, свидетельствующих о вероятности гибели пропавшего без вести, факт его смерти может быть признан установленным на основании решения суда только через пять лет. Пять лет! И только в случае если человек пропал без вести, как говорится в законе, при обстоятельствах, угрожавших ему смертью или дающих суду основание предполагать его гибель от определенного несчастного случая – в течение шести месяцев.

– Ты полагаешь, Бархунов сейчас сидит в каком-нибудь подвале, а его похитители, применяя пытки, принуждают его подписать дарственную в пользу Ганочкина? Так, что ли? – Станислав не скрывал ехидства.

– Допускаю, что теоретически возможно и это, – невозмутимо произнёс Лев, демонстрируя великолепную выдержку. – Но только – теоретически! Ведь всякий, кто явит дарственную такого рода, тут же будет задержан. Можно предположить, что организаторы вели за Бархуновым слежку и, например, смогли получить информацию о том, что при нём имеется большая сумма денег. Но денег не оказалось, а просто так отпустить «жирного баклана» как-то не по-пацански. Поэтому его на всякий случай где-то временно «заскладировали», и в данный момент похитители думают, как им быть дальше. Но возможно и нечто иное. Например, почему бы не предположить, что вся эта история инспирирована самим Бархуновым?

– То есть?! – Крячко широко раскрыл глаза.

Его реакция была столь выразительной, что Гуров от души рассмеялся:

– А чему ты так удивляешься? У нас же сейчас – что? Мозговой штурм! Он подразумевает рассмотрение любых идей. Так что принимать во внимание следует даже самые нелепые и сумасбродные. Кстати! В нашей практике что-то похожее уже было. Помнишь дело Капеллановой? Ну, когда бизнесменшу из Рязани якобы пытались убить с целью ограбления?

– Ну да, помню… – Станислав наморщил лоб.

…Случилось это в начале 1990-х, когда два тогда ещё молодых опера – Гуров и Крячко, получили задание найти грабителей, напавших на бизнесвумен, которая приехала в Москву заключить сделку со столичной компанией. Дама приехала на поезде в сопровождении своего главбуха и телохранителя. У вокзала их должна была встретить машина, присланная принимающей стороной. Но по какому-то непонятному стечению обстоятельств нужный транспорт не прибыл из-за того, что (вот ведь закон подлости!) авто компании попало в ДТП. Приезжим пришлось ловить обычное такси. Но, как видно, этот день в смысле негатива решил «отличиться» по максимуму. Когда до пункта прибытия осталось ехать всего ничего, внезапно, словно появившись из-под земли, такси заблокировали две черные «Волги».

Дальнейшее напоминало кадр из американских гангстерских фильмов (впрочем, Россия того времени по уровню криминала давала фору любой Сицилии и любому Чикаго). Выскочившие из «Волг» четверо вооружённых мужчин в чёрном прикиде японских ниндзя, открыв дверцы такси, навели на сидящих там оружие. Гости из Рязани были крайне ошеломлены происходящим и не оказали нападавшим никакого сопротивления. А те, не мешкая, вырвали из рук бизнесвумен большой кейс, набитый пачками долларов. Охранник, опомнившись, выхватил оружие, но воспользоваться им не успел. Хлопнул выстрел, бандитская пуля пробила ему плечо, и он повалился, обливаясь кровью.

Гуров и Крячко, получив задание в кратчайшие сроки раскрыть это дерзкое ограбление, приступили к делу, не считаясь со временем. По сути, они перешли на круглосуточный режим работы. Следовало отметить, что, несмотря на вполне обоснованную критику обществом органов правопорядка 1990-х (в ту пору оборотней в погонах было предостаточно), именно на таких, как Гуров и Крячко, совестливых и одарённых операх и держалась российская законность. Именно благодаря таким людям, эффективно борющимся с криминалом на голом энтузиазме, страна не свалилась в бездну хаоса, тотальной махновщины и полного всевластия преступности.

Собрав по максимуму всю возможную информацию по ограблению, приятели разработали несколько версий, которые начали отрабатывать. Но, к их досаде, ни одно из предположений не получало своего подтверждения. Ни одна из криминальных группировок, почерк которой был похож на то, как действовали налётчики, ограбившие рязанцев, не была причастной к случившемуся. Оказавшись в тупике, опера решили ещё раз опросить потерпевших. И тут вдруг выяснилось нечто странное. Охранник, с которым Гуров беседовал в больничной палате, по просьбе Льва рассказывая о событиях минувшего дня в стенах фирмы Капеллановой, в ходе разговора кое о чём обмолвился. По его словам, перед поездкой в столицу в приёмной бизнесвумен что-то уж слишком долго возились с подготовкой кейса, в котором предполагалось разместить пачки долларов.

«Для чего-то пачки четыре бумаги формата А-5 специальным резаком посекли на части. Да и вообще, хрен поймёшь, что там за суету устроили с этой перевозкой денег. Зачем наличку готовили? Проще было со счёта на счёт перевести, и – никакой мороки…»

И тут у Гурова появились некоторые сомнения в чистоте намечавшейся операции по перевозке наличных. В самом деле, почему передача средств предполагалась именно наличными? Это и лишний риск, и всякие другие сложности… Что-то тут не так! Вернувшись в УВД, Лев договорился с начальством, чтобы поставили на прослушку сотовый телефон потерпевшей. И уже на следующий день операм удалось услышать нечто весьма интересное. Потерпевшая и её собеседник поругались из-за денег. Некий гражданин настырно требовал доплаты за выполненную им «рисковую работёнку». Бизнесвумен, срываясь на непечатный, совсем не дамский слог, упрекала его в том, что он горлохват-беспредельщик, нарушающий собственное слово.

«Мы же с тобой всё обговорили, ударили по рукам, ты клялся, что твоё слово – кремень! – закипала Капелланова. – А теперь тебе – ещё давай? А если я соглашусь на твою борзоту, где гарантия, что ты потом снова не начнёшь вымогать бабло?»

Этот диалог стал финалом запутанной истории с ограблением. Вычислить загадочного собеседника большого труда не составило, и тем же днём Гуров и Крячко с ним встретились.

Как оказалось, это был не единожды судимый за грабежи налёты и разбои Стёпа Мокрый. Для него визит столичных оперов стал полной неожиданностью. Расценив появление в его квартире сыщиков как то, что бизнесвумен его «слила», Стёпа в ярости начал «колоться», рассказывая в деталях, что на самом деле произошло в тот день. По его словам, «эта баба» за хорошие деньги (цена вопроса – четыреста тысяч рублей) заказала нападение на саму себя.

Всего через пару часов показания давала уже сама «потерпевшая». Прижатая фактами, она была вынуждена признаться в том, что случившееся с ней было ею же придуманной и организованной аферой.

По словам Капеллановой, она решила расширить